насколько прозорлив и точен в своем отображении людских страстей оказался О.Уайлд.
В этот раз мне особенно запомнились строки о рутинности действительности и разочаровании.
Именно такие ощущения я начала испытывать, становясь старше, когда исчезло очарование взрослой жизни и далекой манящей свободы действий. Мир оказался совершенно иным, чем представлялся. И жить дальше продолжаешь только благодаря собственным внутренним силам, необъяснимой (!) вере во что-то светлое, а также мирам, создаваемым в воображении и перекладываемым на листы бумаги и цифровую память компьютера.
А душа жаждет новых ощущений, и ты бросаешься в авантюры, чтобы испытать их, а потом лелеешь воспоминания о прошедшем и невозможно неповторимом, и эти воспоминания причиняют боль, смешанную с желанием еще большей новизны, нестереотипности поведения и событий. Круговорот рутины и противоборства ей затягивает и сжимает стальными жупальцами человеческого бытия. Разум твердит, что в мире людей все неизменно и статично, а сердце вопреки всему отказывается в это верить. Возможно, это и заставляет нас жить, а не существовать...
"Кто из нас не просыпался порой до рассвета после сна без сновидений,
столь сладкого, что нам становился почти желанным вечный сон смерти, или
после ночи ужаса и извращенной радости, когда в клетках мозга возникают
видения страшнее самой действительности, живые и яркие, как всякая
фантастика, исполненные той властной силы, которая делает таким живучим
готическое искусство, как будто созданное для тех, кто болен
мечтательностью? Всем памятны эти пробуждения. Постепенно белые пальцы
рассвета пробираются сквозь занавески, и кажется, будто занавески дрожат.
Черные причудливые тени бесшумно уползли в углы комнаты и притаились там. А
за окном среди листвы уже шумят птицы, на улице слышны шаги идущих на работу
людей, порой вздохи и завывания ветра, который налетает с холмов и долго
бродит вокруг безмолвного дома, словно боясь разбудить спящих, но все же
вынужден прогнать сон из его пурпурного убежища. Одна за другой поднимаются
легкие, как вуаль, завесы мрака, все вокруг медленно обретает прежние формы
и краски, и на ваших глазах рассвет возвещает окружающему миру его обычный
вид. Тусклые зеркала снова начинают жить своей отраженной жизнью. Потушенные
свечи стоят там, где их оставили накануне, а рядом - не до конца
разрезанная книга, которую вчера читали, или увядший цветок, вчера вечером
на балу украшавший вашу петлицу, или письмо, которое вы боялись прочесть или
перечитывали слишком часто. Ничто как будто не изменилось. Из призрачных
теней ночи снова встает знакомая действительность. Надо продолжать жизнь с
того, на чем она вчера остановилась, и мы с болью сознаем, что обречены
непрерывно тратить силы, вертясь все в том же утомительном кругу привычных
стереотипных занятий. Иногда мы в эти минуты испытываем страстное желание,
открыв глаза, увидеть новый мир, преобразившийся за ночь, нам на радость,
мир, в котором все приняло новые формы и оделось живыми, светлыми красками,
мир, полный перемен и новых тайн, мир, где прошлому нет места или отведено
место весьма скромное, и если это прошлое еще живо, то, во всяком случае, не
в виде обязательств или сожалений, ибо даже в воспоминании о счастье есть
своя горечь, а память о минувших наслаждениях причиняет боль".
(О.Уайлд, "Портрет Дориана Грея", гл. XI)